Но больше всего мне хотелось узнать у отца про оранжерею. Уж папа-то точно не будет мне лгать, как Бесси, уж он-то точно скажет мне всю правду, ничего не скроет, - думала я. Но какое-то смутное предчувствие мешало мне обратиться к отцу с вопросом, и я списала его на счет боязни показаться папе слишком глупой и занудной...
Несколько дней подряд я бездумно разглядывала в комнате открытку, полученную от Криса: на ней летали пчелы и мелкие птахи вокруг куста с розочками, и поблескивала надпись золотым на розовом - Счастливых каникул! Будь что будет, я решила написать ему. Ведь он известный в Хогвартсе безобразник, он может придумать, как выведать все, или у него фантазия побогаче моей, или знает он больше, мало ли? Я ничего не потеряю, если расскажу не все и в выгодном мне ключе... Или просто спрошу, как бы Крис поступил, окажись он на моем месте. В конце концов, мы все-таки приятели, хоть и не близкие друзья.
Так я и сделала. В коротком письме я поведала ему о том, что подозреваю близкого человека в сокрытии большой тайны, и что к нам домой приходили авроры, обыскивали его; но папа и остальные не хотят мне ничего рассказывать и держат рот на замке. Что это могло бы быть?
Айри унес конверт, и я подумала, что ответ получу уже лично и в Хогвартсе - до конца лета оставалось всего несколько дней.
~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*
14 августа 1992 г.
"Если я узнаю, что ты общаешься с этой крысой, я удушу тебя своими руками", - я никогда не видел, чтобы отец так сердился без причины, и уж тем более он не грозился меня убить. Я понимаю, не всерьез, но все равно! Это он говорил про Селену Нотт. Я так понял, что у него давние счеты с кем-то из ее семьи (по работе) и поэтому он не хочет, чтобы я дружил с ней. Чертовски глупо! Его дела - это его дела, какой химеры меня в них впутывать? Убиться метлой, не понимаю!
Нет, ну я, конечно, сказал - да, папа, конечно, папа, успокойся, папа, но про себя так и хотелось заорать на него в ответ.
Как только приеду в Хогвартс, поговорю с Селеной на первом же уроке по маггловедению.
..........
29 августа 1992 г.
Я получил от Селены письмо. Это само по себе здорово, но когда я прочел, чуть со стула не свалился. Она говорит, что к ним домой приходили авроры и обыскивали все, и это произошло как раз в тот день, когда отец завалился домой злой как горный тролль и угрожал придушить меня, если узнает, что я с ней дружу.
Но она сказала, что в ее доме что-то есть, чего авроры не нашли, и хочет выяснить, что это и откуда.
Ни за что, ни за что не расскажу отцу!
Я ответил - мы будем это расследовать!
~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*
- Эй, напилась крови младенцев, Нотт? На кой хрен жрать-то идешь? - крикнул
мне вслед Фред Уизли. Ли Джордан по-бабьи захихикал и похлопал его по
плечу, мол, удачная шутка, чувак!
- Не обращай внимания, - сказала Джаде: мы шли по коридору на обед после
урока зельеделия, и гриффиндорцы, видимо, решили отыграться на мне, после
того как Снейп в очередной раз отнял у них десяток очков и столько же
прибавил нам.
- А ты, Найт, будешь защищать ее до последней капли своей крови? А у
тебя-то кровь небось как блевотина на вид и на вкус, а?
Джаде только что успокаивала меня, а теперь сама сжимала кулаки.
- Я размажу его яйца по стене подземелья, - прошипела она.
- Не обращай внимания! - передразнила я ее.
Вообще-то эти издевки продолжались уже добрых два месяца - основными энтузиастами были близнецы Уизли, но периодически я слышала шепот за спиной и чувствовала странные взгляды и от других учеников. Меня дразнили личностью моего отца, насколько я поняла из потока ругательств и дерьма, хотя не очень понимала, что он такое сделал.
Я спросила Криса, не знает ли он, в чем дело, но он лишь пожимал плечами.
- Кретины. Я поговорю с Фредом, - сообщал он мне. Но ничего не менялось.
Хотя я уверена, что говорить-то он говорил, но такие методы с типами вроде Уизли не помогают.
Апогея этот идиотизм достиг, когда один из близнецов обнаглел до такой степени, что посмел сказать в мой адрес какую-то гадость, проходя мимо слизеринского стола в Большом Зале. Люк и Сид уже поели и ушли - в противном случае от Уизли осталось бы полноздри в спичечном коробке. Я, однако, осталась невозмутимой, а вот Ламия, сидевшая рядом со мной, взвыла волком:
- А ну повтори, что сказал, ублюдок!
- Я сказал, что ваша Селена - такое же дерьмо, как ее отец!
Ламия замахнулась на него кувшином, но Фред успел отскочить, и сосуд разлетелся об пол вдребезги.
- Что такое?! - завопила МакГонагалл: кроме нее, за учительским столом
больше никого не было.
- Уронили кувшин, мэм! - сказала Ламия и невозмутимо улыбнулась, -
Репаро! - и кувшин лежит на полу цел целехонек. МакГонагалл вздохнула и уселась на
место доедать свой ростбиф.
- Я не могу понять, почему они мне это говорят, - сказала я себе под нос.
Ламия взглянула на меня с интересом.
- Брось! Ты что, хочешь сказать, что не знаешь, почему они тебя дразнят?
Я помотала головой.
- Меня-то ладно. Этот урод меня не любит. А отца-то за что?
- Ну, во-первых, таким кретинам все равно чем задеть - лишь бы задеть
побольнее, - с видом знатока прокомментировала Ламия, - а во-вторых, уж
мы-то знаем, какая отменная репутация у твоего отца. Богатый человек,
прекрасное образование, аристократическое происхождение: А такие, как они, -
я толком не поняла, что Ламия подразумевала под "такие, как они", - считают
его причастным. В общем-то они думают, что твой отец был пособником
Того-кого-нельзя-называть.
Я отшатнулась от нее.
- Спокоооойно! - сказала Ламия и, схватив за плечо, пододвинула к себе. Заговорила на тон тише, на ухо, - по мне, так даже если это и правда, то это совсем не плохо. Все знают, что Тот-кого-нельзя-называть был самым великим волшебником века! Если твой отец был его приближенным, то наверняка многому научился и получил хороший опыт. У Великих всегда есть чему поучиться.
Я с недоверием посмотрела на Ламию, но она, не долго думая, добила меня последней фразой:
- Не повезло твоему отцу, его поймали, обвинили, подонки, и опорочили
репутацию!
- Кто поймал?! - переспросила я.
- Как кто? Авроры. Я про то, что его судили...
Или она притворилась, что не заметила в моих глазах шок и ужас от услышанного, или она просто непроходимая дура!
~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*
Мадам Пинс никогда не задавала лишних вопросов, для нее главным являлся протокол и правила. Если книга из запретной секции - то выдается при наличии разрешения от преподавателя. Если со стеллажей общего доступа, то - впиши фамилию и дату и бери пользоваться, учись хорошо. И не дай Бог будешь обращаться с книгой небрежно и не беречь ее как зеницу ока! Вот тут мадам Пинс устраивает ад прямо в библиотеке... Я занималась довольно много и снискала репутацию книжного червя (в положительном ключе и только для мадам Пинс), поэтому когда я попросила показать мне архивы документации судебных процессов и сопряженных материалов, разрешенных к изучению обычными гражданами, она лишь кивнула и проводила меня прямо до дальнего угла большого зала Библиотеки, где на полках пылилось несколько десятков одинаковых, подшитых вручную фолиантов.
- Поосторожнее с ними - рассыпаются на листы, - сказала мадам Пинс, жестом
пригласила меня начать поиск и собралась уходить.
- Мадам, - я окликнула ее, - а где здесь материалы восемьдесят первого
года?
Она посмотрела на меня из-за стекол очков, на этот раз с нескрываемым напряжением, и очень нерешительно задала мне вопрос:
- Вы уверены, что вам нужен именно восемьдесят первый год, мисс Нотт? - мою
фамилию она произнесла особенно выразительно, с четким ударением, словно
стремилась поставить акцент на моем происхождении - впрочем, так оно и
было.
- Уверена, - просто и резко ответила я.
Она махнула рукавом в сторону верхней полки, и пробормотав нечто типа "стремянка стоит вот там", поспешила уйти.
Я, кряхтя, подтащила лестницу и забралась на самую высокую ее ступеньку. Один за другим я перебирала листы самодельных книг, и искала... Пару раз мне попадались знакомые фамилии: Поттер, Эйвери, Малфой, Боунс, но я пропускала контекст. В конце концов, могу потом прочесть, думала я.
Мне повезло, уже во второй книге я наткнулась на заглавие, написанное таким жирным шрифтом, что пропустить его без внимания уже было невозможно.
"Дело ..... Эван Нотт"
Прижав книгу к себе, я спустилась и уселась за стол, что стоял за полками с документацией, ближе к разделу с книгами по истории.
Я расправила страницу пальцами и погрузилась в чтение...
"Суд над Эваном Ноттом прошел ** ноября 19** года в Зале Заседаний Управления по делам Использования Черной магии. На суде присутствовали:.."
~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*
На суде присутствовали все те отморозки, благодаря которым никакие дела Министерства не могут оставаться в тайне. Они пустили даже эту журналистку-хорохорку, Риту Вритер. Не говоря уже о диком количестве зевак, получивших законное право пялиться на подсудимого благодаря тому, что работали в Министерстве на Бог знает каких должностях: пускали всех. Суд был публичный. Считалось, что большое количество уродливых лиц с открытыми ртами, пялящихся на героя дня, окажет давление на человека, и он сознается во всем быстрее, чтобы можно было завязывать с этой канителью и идти жрать свой обед. Вину, в общем-то, под сомнение не ставили, но по неписаным правилам судьи и присяжные заседатели должны были возможность абсолютной вины человека оставлять как последний вариант и изо всех сил искать для него оправдание. Это доходило до абсурда, оправдания иногда были просто смехотворными, и негодование зрителей то и дело сменялось горькой усмешкой. Даже когда против подсудимого были улики, даже когда у него не было алиби, бывало, что его спасала репутация. Смешно подумать - репутация! Когда судят за пособничество Вольдеморту!
Да, мой был первым в этой череде бесконечных судов, и благодаря заступничеству Дамблдора и еще пары человек, которые засвидетельствовали мою невиновность, неопровержимыми (как им хотелось считать) доказательствами, все следующие заседания я наблюдал уже не с Кресла Подсудимых, прикованный к нему цепями, и даже не на Скамье в каморке, пристроенной к Залу суда, для тех, кто сидел там часами, ожидая своей очереди зайти в мясорубку, а в качестве зрителя. Меня не заботило, что от меня шарахались, меня не пекло, что в мою сторону показывали пальцем. Плевать. Не я, а они. Это закон войны - да, они мертвецы, но я-то жив. Я невиновен. Меня оправдали. Вам нечего больше мне предъявить, вам не во что больше ткнуть меня носом, держа за шиворот, как ссаного щенка.
Эван сдался без сопротивления - это его спасло. Они просто пришли к нему в поместье и повязали "гада поганого". Он ничего не сказал, не кричал, не возмущался, не скрипел под нос "вы об этом пожалеете!". В конце концов, он с самого начала облавы знал, что это неизбежно. За несколько недель до ареста у него умерла жена, и когда его уводили, в доме воем выл двухлетний ребенок, хватаясь за юбку жирной няньки, которая поминутно отвешивала девочке подзатыльники, чтоб та наконец заткнулась. Видимо, у няньки дрожали руки, и надо было это скрыть. В два года дети уже все понимают... Почти все.
Я наблюдал за этим действом из экипажа, сидя со связанными руками. Авроры придумали, как сократить себе рабочий день: как пьянчуга шатается по барам, из одного в другой, так и они несколько рейдов объединяли в один, за день проводили как минимум пару-тройку арестов, не заезжая в Министерство, а уже вечером разом сдавали начальству весь "улов". Арестованный первым был невольным свидетелем того, как задерживают остальных.
- Я выкручусь, - сказал мне Эван одними губами, сидя напротив меня в карете. Он был бледен, но как никогда уверен в себе и своих силах. - На всякий случай у меня есть это, - Он поднял связанные руки и с трудом оттянул ворот рубашки. На его шее болтался массивный крест с круглым непрозрачным камнем типа агата, но меня в заблуждение ввести в этом деле нелегко - то был не камень, а капсула с сильнодействующим ядом, возможно цианистым калием. Крест сунуть в рот - цепочки как раз хватит - и раскусить капсулу.
- Миндаль? - тихо спросил я. Он кивнул, подтверждая мои подозрения. Эван хорошо изучил маггловскую историю, а уж историю нацизма он знал назубок.
Но прибегнуть к этому ему, разумеется, не пришлось, так как его признали невиновным. Его никто не пытал, не бил и вообще вели себя с ним до идиотизма политкорректно. Посидеть в лапах дементоров несколько часов или день - это, конечно, досадно и неприятно, но не смертельно.
Его судили сразу вслед за мной, и о том, как прошел суд, я узнал позже, из протокола, сразу как он стал доступен для меня.
Вот, собственно, и все. Наши отношения, когда-то бывшие дружбой, или хотя бы ее искаженным подобием, перешли в знакомство. Иногда мы переписывались, в основном относительно его ребенка. Я не видел его до тех пор, пока не настал год поступления его дочери в Хогвартс. Тогда мы встретились в Диагон-аллее и обсудили перспективы нахождения девочки в обществе сверстников после десятилетнего затворничества.
Но я-то знаю его вину. Хотя уверен, что знаю далеко не все. Но Эван был чуть ли не единственным, на кого я не "настучал" Дамблдору по каким-то конкретным причинам. Я лишь указал пальцем - вот, и он тоже. Да, я его сдал. Но почему меня не мучает совесть?
И мне даже несколько жаль, что крест он по приезде домой навсегда снял с шеи и убрал подальше...
~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*
"...Признать подсудимого Эвана Нотта невиновным по первой, третьей и четвертой статье обвинения ("пособничество Темному Лорду", "соучастие в убийстве пяти сотрудников Министерства и трех магглов", "шантаж, угрозы, вымогательство"), ввиду неопровержимых улик и показаний следующих свидетелей, в порядке дачи показаний:
...
Признать соучастником преступления по второй статье обвинения ("Передача секретных документов пособникам Темного Лорда") и обязать выплатить суду 250 галеонов штрафа."
Ниже шла приписка: "Претензии аврора Джейкоба Фоусетта и петиция к суду по вопросу несправедливости вынесенного Эвану Нотту приговора отклонены без возможности ее повторного направления в суд и рассмотрения присяжными заседателями. Дело закрыто".
Захлопнув книгу, я наконец вдохнула воздух и почувствовала, как колотится сердце. Преступление, преступник, виновен... Мой отец - преступник! Виновен он или нет, его судили!
Меня кто-то тронул за плечо.
- Я сяду тут? Мне тоже домашку... - робко сказал Крис, обнимая несколько
тяжелых фолиантов. - Эй? - переспросил он, вглядевшись в мое, очевидно,
бледное лицо и обезумевшие глаза. Я пересилила оцепенение и захлопнула
челюсть.
- Ты чего? - снова спросил он, сваливая книги на стол.
Я даже не колебалась - молча пододвинула ему то, что сейчас читала, безошибочно открыв сразу на нужной странице: видимо, она уже прилежалась. Он плюхнулся на стул и углубился в чтение.
Несколько минут его глаза сосредоточенно бегали по строкам, написанным сухим беспристрастным языком при таком ужасном содержании, потом он поднял глаза на меня. Мы сидели молча, мы оба все поняли.
Продолжение следует...